И все же в 90-е годы российской бюрократии пришлось серьезно поступиться своим суверенитетом. Произошло это в результате курса ельцинской администрации на интеграцию в глобалистские структуры. Главной целью начавшей тогда проводиться политики было включение российской элиты в систему международных финансовых и бюрократических связей. Однако помимо заключения договоров, закреплявших сотрудничество верхов, российским лидерам приходилось подписывать документы, ограничивающие их монополию на административный контроль внутри страны. В частности граждане России получили возможность обращаться в Европейский (Страсбургский) суд в случае, если решения отечественного правосудия всех уровней, по их мнению, несправедливы. Последствия этого соглашения в то время, видимо, не предвидели.
Между тем появление у российских граждан права апеллировать к инстанциям, находящимся за пределами государства, рано или поздно должно было вызвать в Кремле раздражение. Дело в том, что судебная система в России традиционно подчиняется государству и, по сути, является частью репрессивного аппарата силовых структур. Европейский же суд – реальное достижение демократии, механизм до сих пор не подвергшийся деградации в отличие от многих других институтов либерального общества. По мере усиления в России бюрократического произвола отечественная судебная система становилась все более беспринципной и зависимой от исполнительной власти. Вполне естественно, что Страсбургский суд оказался завален жалобами от наших граждан, потерявших надежду добиться справедливости в своей стране.
В контексте этих противоречий довольно симптоматично выглядит указ Владимира Путина о назначении нового уполномоченного по правам человека при Европейском суде. Вместо некого Павла Лаптева эту должность теперь будет занимать Вероника Милинчук, ранее работавшая заместителем директора НИИ при Генеральной прокуратуре. По мнению специалистов, Лаптев был на редкость слабым юристом: его метод защиты интересов российского государства состоял в отрицании очевидных вещей и объявлении всех поступающих из России жалоб несостоятельными. До определенного момента Лаптев устраивал Кремль, устраивал до тех пор, пока количество выигранных нашими гражданами "дел" не стало выглядеть как приговор российской судебной системе. Следуя бюрократической логике, в Кремле решили не менять систему, а назначить другого чиновника, который будет защищать корпоративные интересы лучше. Характерно, что новый российский уполномоченный по правам человека ранее занималась проблемами, далекими от правозащитной деятельности.
Как профессионал Вероника Милинчук специализировалась на вопросах борьбы с терроризмом. Ее имя фигурировало среди авторов законопроекта "О конфискации имущества, полученного в результате террористической деятельности" - одного из самых жестких документов в новейшей истории России. Крайне сомнительно, что специалист такого профиля является ревностным защитником прав человека. Судя по всему, Милинчук будет проводить ту же "лаптевскую" линию, только более напористо и, возможно, более профессионально.
Включение судебной системы в вертикаль власти привело к полной дискредитации наших судов и, что самое страшное, к моральной деградации судей. Человек в мантии утратил понимание той ответственности, которую он имел смелость взять на себя, добившись права выносить приговоры другим людям. Конечно, нельзя всех судей мазать одной краской, но общая ситуация в этой корпорации отвратительна. Судья в России – это банальный государственный чиновник, совершенно не задумывающийся об экзистенциальной сущности своей профессии. Приговор, оглашаемый таким чиновником, – не более чем эпизод в служебной карьере. Если в центре рассматриваемого "дела" находится политический или даже частный конфликт гражданина и государства, чиновники, облаченные в мантии, почти всегда выносят решения в пользу государства.
Попытка введения суда присяжных ни на что кардинально не повлияла. Увы, присяжные часто оказываются обычными обывателями, переполненными страхами и предрассудками, свойственными жителям российского государства. Единственная возможность переломить ситуацию – это полностью изменить сам принцип отбора на должность. Независимый суд может возникнуть, только если судьи будут выбираться народом, а не утверждаться судебной коллегией, надежно встроенной в коррумпированную вертикаль власти. Требование выборности судей необходимо сделать одним из основных лозунгов объединенной оппозиции.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
