Гете стал Пушкиным. Штраус – Римским-Корсаковым. Сложнейшая из задач, приравнивание гениев, неведомым нам комендантом была решена с красным карандашом в руке, перечеркнувшим в Кёнигсберге Шубертштрассе и назвавшим его улицей Чайковского. Моцарт стал Репиным. Ференц Лист – Шота Руставели. Бетховенштрассе – улицей Кирова. Бах стал Георгием Димитровым, Глюк – Митрофаном Грековым.
И только Шиллеру повезло. Великий Шиллер, сочинивший "Коварство и любовь", был штрассе, а остался во веки веков улицей Шиллера.
Между тем Вагнерштрассе очнулось улицей Вагнера - и почему такие почести были оказаны автору "Валькирии", никому неизвестно. Хотя раскопки говорят, что так звали местного хирурга Вагнера. Но был еще и Николай Вагнер, автор статей "Жуки-могильщики" и "Самопроизвольное размножение у гусениц насекомых". Известнейший русский зоолог, между прочим.
Самую глубокую метаморфозу испытал Брамс. Он стал Ждановым, хотя именно это эзотерическое превращение, почти по Кафке, дало ему возможность снова обернуться Иоганнесом Брамсом, романтиком, но уже через полвека. Жданов – о, нет! Снова улица Брамса, по ней хотя бы можно побродить.
Так что, то ветер, то пустыня, то снова ветер. Вечно изменяемый человеческий род, вечно идущие куда-то его города. Ничего вечного. Топография наших душ: улица Вагнера, упирающаяся в Ленинский проспект, которую пересекает улица Салтыкова-Щедрина, вливающаяся в ул. Коперника, а там – через улицу математика Бесселя рукой подать до ул. Генерала Галицкого, взявшего военно-морскую базу Пиллау.
Что ж, наши железные желудки переварят всё. Всё равно это изменится, как меняемся мы сами по десять раз на век. Но есть то, что меняться не должно. Странное, почти нечеловеческое название - Гора Свободы в Плесе, когда-то Башенная, затем Соборная. Сто лет она была горой Свободы. И ей бы еще век стоять.
! Орфография и стилистика автора сохранены
