"Гений и рабство — вещи несовместимые"
Из несохранившегося письма А. Мицкевича А. Пушкину

Заканчивая Приложение I, я описала Михалковых, браво шагающих "рука об руку со всеми режимами". Это, разумеется, метафора, формула речи, на деле же, в историческом реализме, режим в России (Московии) всегда был и остается один. Именно к этому режиму и направлены адгезийные свойства Михалковых душ. Они — Михалков-отец, Андрей и Никита — просты и примитивны в своем стремлении выжить и набить карманы, и поэтому как явление, не представляют ни малейшего интереса для исследователя. Если бы не прочно живущее мнение о их некой имеющей место быть "исключительности", наиболее тонкие души вводят в употребление критерий "гениальности". А уж после обвинений в "гениальности" любая мерзость сама собою релятивируется, грязь смывается и в лучшем случае налипает легко стряхиваемой пылью, доносы и ложь "гения" трактуют как "странности характера", и автор подобного обвинения неизбежно попадает в ловушку собственной логической непоследовательности, ему ничего не остается, как, следуя вековой традиции, заняться пережевыванием либеральной жвачки, ломаться и кривляться пред самим собой и читающей публикой. Жалкая фигурка его в потемках самодельного логического лабиринта, из которого нет рационального выхода, вздымает руки и вопиет вечное: "Не понимаю! …как вас могло занести под своды таких богаделен на искреннем (курсив мой, И.Б.) вашем пути?". Да ведь так и занесло: по искренности и богадельня!

Многие вопросы симплифицируются до банальности и скулы выворачивающей зевоты, если посмотреть на них открытыми глазами, а не чураясь в поисках метафизического. Его там нет. Есть там простые и понятные каждому вещи: жадность, зависть, страх, рабство.

"Сasus Никитушка" не исключение. Все противоречия, которые автор упомянутой статьи щедро рассыпал бисером по тексту, снимают простой констатацией факта: никаким "гением" Никитушка никогда не был. Быть не мог по определению. Даже наличие "таланта" у объекта русских шатаний и сомнений не бесспорно. Он действительно щедро одаренный человек, но не более того. Он — крепкий ремесленник. Он прекрасно, виртуозно владеет техникой, инструментарием профессии, подняться же до уровня "гения" ему не дали всё те же, упомянутые выше, адгезийные свойства резиновой души: слишком уж крепко приклеен он к власти, деньгам, почету, рекламе… Близость эта, мощь государственной пропаганды, вытаптывание вокруг него любой конкуренции — все вместе и создало иллюзию "гениальности".

Для гения Никитушка слишком труслив.

Для гения Никитушка слишком раб.

Как и всякий рожденный женщиной раб может достичь известной высоты таланта, но полет гения рабу недоступен. Гениальность — это, — раньше всего, — свобода. Свобода во всем: движениях, делах, мыслях, оценках, отношении к окружающим и власти. Это — аксиома. Михалковы же — из рабов рабы. Они не только внутренне, генетически рабы, они рабы функциональные, охранники, homunculus той реторты, в которой хозяин наблюдал изголодавшихся крыс, постепенно пожирающих друг друга. Последнюю оставшуюся в живых крысу хозяин выпустил в свет. Теперь она стоит на страже его интересов, помня о времени в реторте. Вправе ли мы говорить о "гениальности" этой сожравшей слабых сородичей крысы? Насколько свободно ее творчество? Или вернее все-таки предположить, что она всей силой дарования станет защищать свое нынешнее состояние, т.е. воспевать рабовладение, подводить под него теоретическую базу, рациональное толкование, национальные особенности, психологически обосновывать и исторически оправдывать?

Именно рабам-охранителям обязан народ российский "русским миром", "православием", "особым путем", "дополнительной хромосомой", "богоизбранностью"… — короче, всем тем, что укорачивает цепи, разлагает мозг, парализует волю.

Исполнением этой прямой и первейшей функции интеллигенции в российской вертикали и следует объяснить Никитушкину атаку на "Ельцин-центр".

В упомянутой статье есть очень характерный момент: "Взять хотя бы тот пассаж из его письма Наине Иосифовне, где он объясняет, почему в 1996 году изо всех сил поддерживал Бориса Николаевича, а ныне предъявляет свой суровый счет ельцинской эпохе. Оказывается, много позже режиссер узнал о безобразиях, творимых при Ельцине, и прозрел. А узнал он, вообразите себе, про "раскупленные заводы, и проданные за копейки корабли, и униженную армию, и обнищавший народ, и разрушенную науку" (курсив мой, И.Б.). Тогда как этим сокровенным знанием накануне выборов под кодовым названием "Голосуй сердцем" владели и малые дети, и со всех российских заборов и стен неслись проклятия в адрес "банды Ельцина", которую "под суд". Здесь ведь что интересно: "знал" или "не знал" Никитушка о том, что было написано на всех заборах и стенах в далеком 1996-м, доказать сегодня совершенно невозможно. Может, он просто забыл, а очень может быть, что и таки-да не знал: мало ли делов у "гения" — может, он как раз фильм сочинял о героической жизни своего ментора, может, бабло в доллары переводил — и в офшоры — выборы на носу! — до заборов ли тут?! А вот чего Никитушка уже гарантированно не знать не может, когда сегодня обращается к вдове бывшего хозяина, так это то, что все те пацаны, которые тогда, при Ельцине, "раскупили", "распродали", "уничтожили", "разрушили" заводы, пароходы, армию и науку, те, кто ограбили и довели до обнищания народ, — все они до сих пор при власти. Их никто не привлек, никто не разъяснил, более того, сам "посланный богом" новый хозяин Никитушки — вор, ролдугины которого присматривают за его офшорами. Не может Никитушка не знать и имен Литвиненко, Политковской, Немцова; не может не знать о массовом уничтожении мирных жителей Алеппо российской авиацией и о прочих преступлениях, творимых воспеваемой им кликой. Этого не может не знать ни один житель России. Может не хотеть знать. Но это дело уже иной категории нравственности. Рабской.

Логические шатания доводят автора наконец до того, что выстраивает он ряд "гениев космического масштаба" — Гоголя, Толстого, Солженицына и нашего Никитушку, — объединяя их критерием "тесноты": "Русскому гению тесно в отведенном ему безбрежном загоне великой славы. Ему надоедает грешная человеческая плоть — хочется поработать Богом. Быть нравственным учителем современников /…/". Все правильно. Хочется. Только объясните, какое это имеет отношение к Никитушке (кроме слов "русский" и "грешная человеческая плоть")? То, что он сам себя, бесогонящего, видит пастырем народа российского, не вызывает ни у кого и тени сомнения, но где тут логический мостик к славе или гениальности? Позиция, с которой он силится "работать богом", не заслужена, не завоевана, а унаследована после папы и утверждена новым хозяином. И позиция эта обязывает (noblesse oblige[1] — пальцы отказываются стучать. Не потому ли, что — о рабе?).

Дмитрий Шагиахметов сравнил Никитушку в деле "Ельцин-центра" с "самой рублевой вокзальной проституткой". Не знаю, чем заслужила честная труженица горизонтальной сферы услуг подобное унижение, но сравнение все-таки ближе Никитушке, чем обвинение в "гениальности".

 

[1] Благородство обязывает, (фр.)

Ирина Бирна

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter