"Прикройте грудь, чтоб я вас слушать мог.
Нам возмущают дух подобные предметы,
И мысли пагубным волнением согреты."
Мольер, "Тартюф, или Обманщик"
Я тут недавно слушал на "Дожде" дискуссию по поводу запрета мата, и был удивлен, что никто не вспомнил Тартюфа, показанного великим Мольером. Его герой - воплощение мерзости и безнравственности - оказывается главным проповедником морали и нравственности. Параллельно и несколько позже перья английских писателей описали подобное явление не как индивидуальное, но как социальное, издеваясь над пуританами, проповедовавшими нравственность и воздержание, придаваясь потихоньку разврату.
Довольно очевидно, что сейчас в России мы имеем дело с подобным социальным явлением. Нынешняя власть производит бешеное количество законодательных ограничений, объединяемых общей идеей морали и нравственности. Более того, это становится частью государственной идеологической доктрины, провозглашающей, что именно Россия оберегает и воспроизводит вечные нравственные ценности.
Точно также ясно, что вся эта атака исходит от власти, абсолютно развращенной воровством, преступлениями портив права и даже собственных законов, патологической страстью к комфорту и необузданному потреблению.
Для такой власти пуританская нравственная проповедь является средством, смиряющих их с самими собой. Во-первых, они убеждают сами себя, что безнравственны все кругом. Во-вторых, они убеждают этих, что кругом, будто источником очищения является именно российская власть. В-третьих, постоянным напряжением моральной истерии они отвлекают население от реальных проблем страны. В-четвертых, эти усилия - часть активности, направленной на удержание власти. В-пятых, их многочисленные запреты оказываются удобным инструментом подавления любого инакомыслия, пока последнее не названо безнравственным само по себе.
Довольно ясно, что вся эта активность не приведет к росту нравственности в стране. Но уровень мерзопакостности общественной атмосферы в России возрастет еще больше. Хотя... Временами кажется что потолок уже достигнут, но тут, на следующий день...
! Орфография и стилистика автора сохранены
